Вольный Город

Первый вариант рассказа был написан специально для конкурса на форуме сайта "Преступление и наказание". А сюда я выкладываю второе издание, расширенное и дополненное.

 

Вольный Город

 

- Станция Егорепалатинск! - объявил громкоговоритель в вагоне, - остановка восемь минут. Повторяю: станция Егорепалатинск, остановка восемь минут!

Николай бодро шагнул на платформу, поправив на ходу правую лямку рюкзака, и посмотрел вдоль платформы вправо и влево. Из соседнего вагона первого класса вышли двое солидно одетых мужчин с кожаными дорожными сумками в руках и быстрым шагом направились к зданию вокзала, и больше никто из поезда не выходил. Николай спиной почувствовал любопытные взгляды из окон поезда. Ничего удивительного, вольный город Егорепалатинск пользовался довольно-таки специфической, даже, пожалуй, скандальной известностью, так что человек, решивший сойти на станции в этом городе, не мог не привлечь к себе внимания.

Николай усмехнулся и двинулся к вокзалу, осматриваясь по сторонам. Станция выглядела тихой, сонной и мирной, но Николай хорошо знал, насколько обманчиво это впечатление. Каждый квадратный сантиметр территории здесь просматривался миниатюрными камерами, и на любое нарушение порядка незамедлительно должна была прибыть пара полицейских с обученными собаками сторожевой породы, это если в городе установлен старенький, пятый или шестой, дефендер, а если местные власти раскошелились и поставили полностью укомплектованную «семерку», то вместе с полицейскими прилетит стая миниатюрных роботов, и если от людей и собак еще есть шанс отбиться, то с роботами справиться куда сложнее. Три года назад Николай участвовал в апгрейде дефендера в Норильске, и хотя, как и положено вчерашнему студенту, играл в том проекте роль мальчика «принеси-подай-выйдивон», кое-что узнал о возможностях последней версии этой системы, и был весьма впечатлен изобретательностью военных конструкторов. 

Сразу же за дверью вокзала Николая ждала миниатюрная китаянка в синем брючном костюме с бейджиком на лацкане («И здесь китайцы!» - мрачно подумал Николай, читая непроизносимое имя на бейджике, но постарался, чтобы его чувства не отразились на лице).

- Николай Мошкин? - вежливо поинтересовалась китаянка и приветливо, хотя и несколько механически, улыбнулась; в ответ на его кивок головой она продолжила. - Добро пожаловать в вольный город Егорепалатинск. Каждый гость нашего города должен пройти паспортный, таможенный и медицинский контроль.

Николай снова кивнул, достал из нагрудного кармана паспорт и протянул китаянке. Та внимательно осмотрела паспорт, потом попросила Николая поднести голову к считывателю сетчатки глаза. Он подчинился. 

- Будьте так добры, передайте свой багаж для проверки нашему сотруднику.

К ним подошел китаец непонятного возраста, с такой же полумеханической улыбкой на лице и в таком же синем костюме, помог Николаю снять рюкзак и тут же куда-то его утащил. Николай проводил китайца и рюкзак унылым взглядом.

- Не стоит беспокоиться, ваши вещи в полной безопасности.

- Да я и не беспокоюсь, - Николай действительно не переживал за сохранность своего имущества, он еще со времен работы в Норильске уяснил, что вольные города помешаны на безопасности, и не сомневался, что сейчас и за ним самим, и за китайцем с его вещами внимательнейшим образом наблюдают через камеры; вот только без лежащего в рюкзаке  ноутбука, верного спутника и помощника в путешествиях, Николай чувствовал себя неуютно и уязвимо.

- Встаньте вот здесь, между столбами, не шевелитесь, - распорядилась китаянка, и когда Николай встал, где указано, она деловито включила какой-то прибор, посмотрела на экран, затем сказала:

- Что ж, все в порядке. Прошу, следуйте за мной в медицинский кабинет.

Она повернулась и, четко печатая шаг, пошла через зал, Николай шел следом, задумчиво глядя на ее узкую спину и столь же узкие ягодицы, обтянутые форменными брюками. Он вдруг с глухой тоской вспомнил, что у него уже два месяца не было женщины, так что сейчас на него даже эта малютка производит весьма волнующее впечатление. «Нет, нет», -  подумал он, - «хватит поездов, самолетов и случайных приработков, надо где-то осесть, найти нормальную работу, завести подружку...»

Тем временем китаянка подошла к двери с изображенным на ней красным крестом, постучала, открыла и громко сказала:

- Я привела гостя города на осмотр, можно ему войти?

Оттуда донесся недовольный женский голос:

- Да конечно, давно уж можно, где ж вас носит-то?

Китаянка в ответ молча пожала плечами, развернулась и, наградив Николая напоследок все той же улыбкой, пошла обратно на свой пост. Николай вошел в кабинет и осмотрелся.

Помещение было под завязку набито всевозможными приборами, и сразу стало понятно, что выйдет он отсюда не скоро.

- Так ты, значит, племяш Марго будешь?

Он вздрогнул и обернулся на голос. В углу комнаты, за столом, сидела черноволосая женщина средних лет с худым, решительным лицом. Она смотрела на Николая насмешливо и, как ему показалось, не слишком дружелюбно; на кушетке рядом сидела молодая девушка – смуглая и круглолицая, она широко улыбнулась в ответ на взгляд Николая. Обе женщины были одеты в длинные белые халаты.

- Марго? - недоуменно переспросил Николай. - А, вы Маргариту Юрьевну имеете в виду?

- Ну да, ну да, ее, - фыркнула старшая. - Позвонила мне вчера, слезно умоляла приехать, посмотреть ее драгоценнейшего племянничка. Я-то сюда, на вокзал, редко приезжаю, только когда много гостей. А так тут обычно Юлька одна справляется. Ну да раз уж Марго попросила... да не стой ты столбом, раздевайся.

- Э-э-э... совсем?

Молодая девушка хихикнула, а старшая с явной иронией в голосе произнесла:

- Для порядка надо бы, конечно, совсем, но раз уж ты племянничек, то так и быть – только до трусов.

Следующие двадцать минут врачиха гоняла Николая с одного прибора на другой, какие-то из них были ему знакомы (флюорограф и элекрокардиограф), о назначении других он даже и не догадывался. В конце концов, старшая врачиха внимательно просмотрела на экране данные и сказала:

- Ладно, поглядим, что анализ крови покажет. А так вроде все более-менее. Гастрит... ну да он сейчас у каждого второго. Давление высоковато… да, высоковато для такого возраста...

Легкие твои мне не нравятся. Куришь?

- Бывает, - покаянным тоном признался Николай.

- Надо бросать, - категорично заявила врачиха. - У тебя и давление как раз от этого повышенное, да и всякое другое может случиться. Вот я, например, раньше смолила как паровоз и все время голова болела. А сейчас уж два года как бросила... не без посторонней помощи, правда.

При этих словах смуглянка захихикала, а когда старшая врачиха строго на нее посмотрела, та тут же зажала ладонью рот и выпучила глаза.

- Ладно, одевайся и на улицу. Там тебя Марго заждалась уж небось. Я тебя провожу.

Николай начал натягивать брюки, радуясь, что его не отправили на пару суток в карантин, а ведь и такое бывало в вольных городах, особенно на юге .

- А как же браслет? - робко спросила смуглянка.

- Ох, точно, что ж это я. А браслет-то. Молодец, Юлька, поправила.

Врачиха подошла к столу, открыла верхний ящик, вытащила оттуда оранжевый браслет.

- На, держи. Догадываешься, что это?

- Ага. Датчик. Если без него выйти на улицу, то первая же камера подаст сигнал тревоги.

- Точно. И сразу патруль подскочит, штраф такой закатают, что мало не покажется. У нас у всех такие.

Николай кивнул. Он уже обратил внимание, что у старшей врачихи на правом запястье закреплен синий браслет, а у младшей – черный, похоже, цвет браслета зависел от положения человека в городской иерархии.

Тетя Марша (он с детства так называл Маргариту Юрьевну, вычитав это имя в какой-то книжке) ждала их возле выхода из вокзала. За эти годы она практически не изменилась, осталась такой же, какой он ее помнил по редким визитам в Москву – слегка полноватой,   энергичной, единственное только, что свои длинные светло-рыжие волосы она теперь не завивала, а заплетала в длинную косу.

- Ну что же вы так долго? - закричала она, увидев их.

- А как же! - возмутилась врачиха. - Сама же требовала, чтобы я твоего мальчика досконально исследовала.

- Ну и как?

- Да все нормально. Только вот уж больно тощий он у тебя.

- Это ничего, - широко улыбнулась Маргарита, - это, как говорится, дело поправимое. Ну, подойди ко мне, Коленька, обними тетушку.

Николай аккуратно обнял ее, вспомнив какой высокой она ему казалась в детстве, а сейчас он уже на полголовы ее выше.

- Эх, совсем взрослый стал, - умильным голосом сказала Маргарита, - ладно, давай в машину, вон она там стоит.

И она махнула рукой в сторону. Повернувшись, Николай увидел неподалеку роскошный черный джип («А у тети Марши дела идут неплохо», - мелькнула у него мысль). И тут с переднего сидения джипа вылезла девушка, от вида которой у него перехватило дыхание. Высокая, длинноногая, в изящно облегающем и подчеркивающем формы платье. Ее темные волосы были собраны сзади в пучок, и лишь возле висков свисали две длинные пряди, выкрашенные в ярко-зеленый цвет.

- Это Элеонора, - с гордостью сказала Маргарита, - моя нижняя.

- Твоя кто? - тупо переспросил Николай.

- Садись в машину, по дороге расскажу, - ответила она и почему-то вздохнула. Затем повернулась к врачихе и сказала:

- Спасибо, Нина.

- Да не стоит. У тебя симпатичный племянник, Марго. Я завтра утром позвоню, скажу, какие результаты по анализу крови. Пока, мальчик.

Она послала Николаю воздушный поцелуй, повернулась и пошла обратно, в здание вокзала.

Николай с тетей подошли к машине. Красавица Элеонора стояла, опершись на открытую дверь, и весьма откровенно разглядывала Николая. Тот почувствовал, что краснеет.

- Элеонора, Николай, - представила их Маргарита.

Девушка улыбнулась и, грациозно изогнувшись, протянула руку. Николай преодолел импульсивное желание поцеловать ее пальцы и ограничился рукопожатием.

- Я сяду сзади, чтобы вам удобнее было говорить, - произнесла Элеонора низким и томным голосом, затем открыла заднюю дверцу и одним ловким, быстрым движением заскочила в джип.

Николай сел впереди; встреча с этой девушкой откровенно выбила его из колеи.

- Значит, что касается нижних и верхних, - начала Маргарита, заводя мотор, - тут такая ситуация... как бы это сказать... В общем, в городе есть граждане. Они делятся на верхних и нижних. Вот.

- Угу, - сказал Николай. Мотор завелся, и машина тронулась с места. Маргарита вздохнула и смущенно продолжила:

- Вот... Значит, нижние – это такие... как бы это сказать... В общем, это ну вроде как рабы...

С заднего сидения раздалось возмущенное:

 -Ага, щаз. Разбежалась.

- Ну то есть не рабы, конечно, - еще больше смутилась Маргарита, - вроде рабов, но не совсем... Понимаешь?

- Э-э-э... Не очень.

- Да он совсем ванильный, какая прелесть, - донеслось с заднего сидения.

- Ладно, - сказала Маргарита. - Разберешься со временем. Пока запомни – верхние носят красные браслеты, нижние – синие.

- А черные?

- Черные браслеты носят рабы.

- Рабы? - ахнул Николай. Похоже, скандальные слухи о Егорепалатинске оказались не такими уж и ложными.

- Да, рабы. И рабыни.

- И что же? Юля... в кабинете которая... молодая. Она, значит, рабыня?

- Ага. Те, кто на вокзале работают, почти все – рабы. В городской собственности.

- Но как же... по закону же...

- Это вольный город, Коля, у нас свои законы.

- И что же? Рабов можно продавать, наказывать, убивать?

- Покупать, продавать можно... теоретически, но на практике все равно без их желания стараются этого не делать... это примерно как в клубах футболистов продают и покупают. Вот... Наказывать можно – да, только не калечить .За такое можно предупреждение схлопотать. А два предупреждения – и лишают гражданства. За убийство сразу лишают.

- И это тоже как в футболе, - вмешалась Элеонора, - желтая карточка, красная карточка. Только вот одна закавыка есть – надо еще сам факт убийства установить. Если кто-то убил раба, он что, дурак, идти и признаваться. Труп спрячет и скажет, что продал. На ферму. Или еще куда. И поди докажи.

Маргарита вздохнула:

- У тебя слишком уж мрачная фантазия, Элеонора. Начитаешься всяких триллеров, потом тебе убийцы везде мерещатся... Ты не думай, Коля, это все так, городские легенды.

- Но не забывай, - зловещим шепотом протянула Элеонора, -  что за каждой легендой таится кровавая, жестокая...

- Хватит, - резко прервала его Маргарита, - не пугай Колю!

Николай хотел было сказать, что за свою жизнь он видел и слышал немало кровавого и жестокого, так что напугать его не так-то просто, но тут тетя радостно сказала:

- Вот мы и приехали.

И Николай неожиданно осознал, что захваченный разговором, он не запомнил дороги от вокзала, а это для него за годы путешествий уже стало чем-то вроде рефлекса – в небольшом городе постоянно держать в уме направление на автобусную или железнодорожную станцию и расстояние до нее. Машина остановилась перед забором высотой где-то в два с половиной метра, вокруг, вдоль улицы, тянулись такие же заборы. Похоже, весь этот район был занят частными владениями, что-то вроде американской субурбии.

Ворота медленно поползли вверх; когда они полностью открылись, Маргарита аккуратно зарулила внутрь и остановилась перед крыльцом небольшого двухэтажного дома. Николай опять поймал себя на том, что завидует тете... и постарался подавить в себе это чувство. Он уже было собирался открыть дверцу машины, когда Маргарита неожиданно взяла его за руку и сказала твердым голосом:

- Подожди-ка. Давай сначала договоримся вот о чем. В моем доме живут три рабыни. Любая из них – твоя. Или две, или все три, если захочешь... и сил хватит. Но! - Маргарита взглянула ему в лицо, и от ее взгляда стало зябко. - Запомни, Элеонора для тебя – табу. Она моя и только моя. Понял?

- Д-да, - пробормотал Николай.

Элеонора с заднего сидения сказала с нескрываемым сарказмом:

- Вот только не надо шекспировских страстей, госпожа Марго. Это вам не идет. Совершенно.

Маргарита даже и не повернулась в ее сторону.

- А если вдруг Элеонора сама к тебе начнет клеиться, то не реагируй. И сразу говори мне. Я с ней разберусь.

- Ох, ох, как страшно, - сказала Элеонора с еще большим сарказмом в голосе. И все трое вылезли из машины.

 

***

 

Рабыни ждали их в гостиной, построившись рядком. Маргарита назвала их по именам и рассказала, какую работу кто выполняет в доме. Худощавая и подвижная Полина занималась уборкой помещений – соответственно, и одета она была в классический наряд горничной, с чепцом и передничком, вот только платье на ней едва доходило до середины бедер, да и декольте спускалось слишком уж низко. Николай пару раз прошелся шарящим взглядом по фигуре Полины, но ее это, похоже, нисколько не смутило, напротив, она улыбнулась еще шире и даже, как показалось Николаю, немного зазывающе.

За кухню и припасы отвечала статная и дородная Лида, женщина средних лет с простодушным лицом, одетая в скромное широкое платье. Она плавно поклонилась Николаю, коснувшись рукой земли, когда ее представляли, и он с интересом подумал о том, каким образом жизнь забросила Лиду в Егорепалатинск, да еще и в роли рабыни.

Садово-огородными делами на прилегающем к дому участке заведовала молоденькая вьетнамка по имени Ши. Невысокая и тонкая, она пришла в гостиную в рабочем комбинезоне и с заколотыми в пучок волосами.

- Вьетнамцы и китайцы очень дешевы, - объяснила Маргарита, представив садовницу. - Я Ши за смешные деньги купила, если скажу, не поверишь. А сейчас подумываю, может, еще одну такую же купить. А то Ши сложновато справляться одной, особенно когда урожай. Так что даже приходится еще нанимать китайцев или таджиков, их много весной в город приезжает, на сезонные работы. А если по дому что-то серьезное сделать нужно, я прошу соседку. У нее раб есть, Семен, на все руки мастер. И электрик, и сантехник, все умеет... А я ей Лиду одалживаю, когда у нее гости. Лида у нас повар знатный. Такие щи варит, как говорится, пальчики оближешь.

- Понятно, - пробормотал Николай. Здешние обычаи казались ему все более и более странными.

- Кстати, про щи. Как там, Лида, готово уже?

- Конечно, хозяйка.

- Что ж, тогда идем в столовую, Коля. Перекусишь с дороги, да и на боковую. У тебя вон уж глаза слипаются.

Николая вяло кивнул. Он действительно устал. И от поезда, и от множества новой информации, которая на него свалилась.

Ужин оказался очень вкусным и обильным. Давно отвыкший от домашней кухни Николай с жадностью уминал еду, так что потом с трудом поднялся из-за стола. Маргарита наблюдала за тем, как он ест, с видимым удовольствием и одновременно с некоторой завистью. Сама она съела лишь небольшой салатик, сославшись на позднее время и диету. Элеонора с ними не осталась, а ушла наверх.

После ужина тетя проводила отчаянно зевающего гостя на второй этаж, по дороге показав расположение комнат:

- Внизу у нас кухня, гостиная, столовая. Спальня рабынь там же. Да, они все в одной комнате живут, не хватало еще рабыням отдельные комнаты выделять. Пусть радуются, что я их не в подвале держу, на цепи, как у нас тут некоторые... Наверху наши с Элеонорой комнаты, ее студия... да, она фотограф, я разве не говорила? Туалет и ванна справа, твоя комната слева. Постель постелена, полотенце – на постели.

Пока она говорила, Николай сонно кивал, радуясь тому, что его тетя принадлежит к тому типу женщин, которые в разговоре отвечают как на заданные, так и на не заданные вопросы, а потому способны замечательно общаться даже с молчащим собеседником.

 

***

 

Следующее утро началось с плотного завтрака, который Николай ел уже не так активно, как вчерашний ужин, памятуя о том, что, во-первых, к хорошему легко привыкаешь, а отвыкнуть потом ох как непросто, а во-вторых, тетя пообещала ему какой-то сюрприз (с ухмылкой).

После завтрака Маргарита провела гостя на задний двор, показала свое хозяйство: теплицы, грядки, фруктовые деревья и маленький бассейн.

- Плавай сколько хочешь.

- Так я это... плавок у меня нет.

- И что? Мы так плаваем. За забором никто не увидит. Да если и увидят... У нас в городе нравы отнюдь не пуританские.

- Да это я уже понял, - пробормотал Николай.

Маргарита хмыкнула и сказала томным голосом:

- Ну а теперь – обещанный сюрприз. Иди за мной.

Они вошли в дом и Маргарита крикнула:

- Полина, где ты? Иди сюда, дрянная девчонка.

- Я здесь, госпожа, я уже бегу, - Полина быстро сбежала со второго этажа, громко стуча каблучками.

- Итак, - торжественно объявила Маргарита. - Сейчас, Коля, ты узнаешь, что у нас в городе делают с непослушными рабынями. Вот Полина. Она была очень непослушной, так ведь?

Полина закивала и громко, даже как-то театрально, сказала:

- Да, я была непослушной, очень непослушной.

- Вот, и ее за это надо наказать. А тебе я заодно покажу ту комнату, которую еще не показывала. Она, как и положено таким комнатам, - в подвале. Вот сюда. Осторожно, притолока низкая.

Она открыла небольшую дверцу и сошла вниз ступеням, опираясь на перила. Полина улыбнулась Николаю, подмигнула и нырнула в дверцу вслед за Маргаритой. Николай пожал плечами и отправился следом.

Щелкнул выключатель, и Николай остолбенел. Такого подвала он себе и представить не мог. Стена напротив лестницы была сплошь увешана ремнями, плётками и другими непонятными, но жутковато выглядящими штуками. У той же стены стояла деревянная скамья и бадья с торчащими из нее прутьями. Справа стояли самые настоящие колодки, Николай такие видел как-то в музее, высотой в половину человеческого роста, с большим отверстием для головы и двумя маленькими для рук. Слева, в углу, стояла мощная деревянная конструкция из четырех соединенных попарно под углом стоек и толстой перекладины, обитой каким-то мягким материалом, закрепленной между передними стойками.

- Ну как тебе обстановочка? - весело спросила тетя, а потом бросила Полине. - А ты что стоишь? Одежду на лавку, а сама к станку.

- Да, госпожа, - покорно ответила Полина, завела руки за спину и расстегнула платье. Раздевалась она медленно и все время лукаво посматривала на Николая. Тот же застыл в нерешительности, не понимая, что ему предпринять и нужно ли предпринимать хоть что-нибудь. Этот город жил по своим правилам, и он этих правил не понимал, да и по тому, как вела себя Полина, отнюдь не создавалось впечатления, что она оскорблена или унижена тем, что ее заставили раздеваться догола перед мужчиной.

Тем временем Полина уже сняла трусики; еще раз подмигнув Николаю, и направилась к сооружению в углу. Николай не мог оторвать взор от ее небрежно покачивающихся в такт шагам ягодиц. Полина оперлась бедрами о перекладину и, наклонившись вперед, крепко сжала руками дальние стойки. Маргарита подошла к висящим на стене инструментам, сняла один из них – овальный кусок кожи на короткой рукояти – и решительной походкой направилась к вытянувшейся в струнку Полине. Короткий взмах рукой, громкий шлепок – Полина слабо вскрикнула и вздрогнула телом. Еще один шлепок, затем еще и еще. Николай смотрел в полном недоумении.

Маргарита обрабатывала свою горничную ритмично и четко, от середины ляжек почти до самой поясницы, шлепая то по одной стороне, то по другой. Полина взвизгивала  все громче и громче, с трудом сохраняя неподвижность; на ее спине начал проступать пот. Николай смотрел, не в силах оторвать взгляд от взлетающей вверх и резко обрушивающейся вниз руки тети. Ягодицы Полины все сильнее наливались краснотой, вздрагивая и сплющиваясь при каждом ударе; и Николай вдруг осознал, что разворачивающаяся перед ним сцена все больше и больше привлекает и возбуждает его. «Это же ужасно», - подумал он, - «такого не должно быть. Добрая, милая тетя Марша... и так зверски избивает ни в чем не повинную девушку. Я не должен на это смотреть. Не должен... не должен». Но отвернуться он не мог и продолжал смотреть, как завороженный.

Нанеся резкую и быструю серию ударов, от которой Полина выгнулась дугой, как кошка, и заорала дурным голосом, Маргарита наконец-то остановилась.

- Ну вот, - сказала она, немного задыхаясь и утирая пот со лба, - начало, как говорится, положено. Ты не думай, Коля, это все так – разминка. Сейчас мы за что-нибудь потяжелее возьмемся и вот тогда...

Полина повернула к ней лицо, на котором уже и в помине не было улыбки, и прохныкала:

- Не надо, госпожа, хватит, пожалуйста.

- Да  ладно тебе. Слегка пошлепали и уже ноешь. Я тут решаю, когда хватит, а когда нет.
Маргарита подошла к стене с инструментами и сменила овальную кожаную штуку на длинный раздвоенный ремень, закрепленный на рукояти. При виде ремня Полина громко ойкнула.

- Ничего, ничего, - сказала Маргарита, - будет тебе урок впредь. А ну-ка, попку расслабь, расслабь, самой же легче будет.

Полина кивнула и снова крепко вцепилась руками в стойки. Маргарита подошла к ней и резко, с ходу обрушила ремень на ее ягодицы. Раздался громкий щелчок, похожий на пистолетный выстрел, Полина сдавленно охнула и завертела попкой, на которой вспухла красная полоса. Новый инструмент был явно действеннее предыдущего.

- Считай! - жестко приказала Маргарита. – И благодари.

- Один, спасибо, госпожа, - надрывным  голосом прорыдала Полина.

Ремень взлетел снова и вновь обрушился на извивающиеся половинки.

- Два, спасибо, госпожа.

Николай смотрел на них с ужасом и все возрастающим возбуждением.

Маргарита била ремнем так же ритмично, как и предыдущим инструментом, но с бОльшими интервалами, давая Полине наерзаться на перекладине и нарыдаться. После десятого удара красные полосы на ее попке стали сливаться в одно пятно, а в криках начали прорезаться истеричные нотки. Николай хотел уже было вмешаться и остановить эту пытку, но после пятнадцатого удара тетя сама опустила руку с ремнем и сказала:

- Ладно, я сегодня добрая. Но учти – в следующий раз буду наказывать гораздо строже.

«Куда уж строже-то?» - подумал Николая, с жалостью глядя на всхлипывающую Полину. Та медленно распрямилась, потом протянула руки к своей попке и осторожно помассировала ее. В этом жесте проглянуло что-то невыразимо трогательное, и Николай ощутил, что ему одновременно хочется обнять Полину, утешить, вытереть слезы, и в то же время ужасно, просто до дрожи в руках хочется схватить ее за пылающие ягодицы, сжать их, ощутить пальцами их жар, а потом... потом... от этих мыслей по его телу пробежала волна тепла, лицо запылало, а в паху появилось отчетливое напряжение.

Тетя посмотрела на него, сдавленно хихикнула и сказала:

- Все, как говорится, мавр сделал свое дело. Девочки, мальчики, разбирайтесь тут сами, а я пошла, у меня еще работы полно.

И быстро пробежала по лестнице вверх. Николай посмотрел ей вслед в полном обалдении, потом перевел взгляд на Полину и увидел, что та медленно приближается к нему, и на ее заплаканном и покрасневшем лице разгорается порочная улыбка.

«Куда я попал! Это какой-то дурдом!», - в отчаянии подумал он, но тут пальчики Полины легли на его ширинку... и больше он уже ни о чем не думал.

 

***

 

Николай отдыхал у тети вот уже четыре дня. Чувствовал он себя так, как будто попал на курорт. Проживание бесплатное, кормежка бесплатная и при этом обильная и вкусная («неудивительно, что тетя Марша все никак не может сбросить лишний вес», - думал он во время каждого приема пищи), да и другие, тоже немаловажные, телесные удовольствия имеются в полной мере. Занимался  он в основном тем, что плавал в бассейне и загорал. Когда солнце уходило, шел к себе в комнату и погружался в дебри интернета – общался со старыми знакомцами, посматривал сайты с вакансиями и думал о том, куда бы направиться после Егорепалатинска – то ли вернуться в Москву, поселиться у мамы, попробовать найти работу там, то ли махнуть в Новосибирск, куда его звал бывший однокурсник, то ли двинуть на Урал, где всегда есть работа на заводах – пусть и малооплачиваемая, зато надежная, точно можешь быть уверен, что не кинут; заходил на туристические сайты, очень хотелось съездить в Западную Европу, в какой-нибудь старый город, летом там везде хорошо, но цены, цены... и он со вздохом закрывал заманчивые страницы.

С развлечениями в Егорепалатинске, как выяснилось, дела обстояли не слишком хорошо. На танцы Николай идти не решался – по опыту он знал, что в чужом городе в одиночку туда лучше не соваться. Да и нечего ему было там делать; на танцы ходят, чтобы склеить девушку, а у него была Полина и ее хватало более чем. В кино ему совершенно не хотелось, хотя тетя еще в первый день сообщила, что у них здесь есть неплохой кинотеатр, 4Д, как положено. 
Маргарита с утра уезжала по своим рабочим делам – она работала в Аграрном Департаменте и занималась контактами с фермерами. Николай знал, что между свободными городами и фермерами поддерживается своего рода симбиоз. Фермеры поставляли продовольствие, а города обеспечивал их электроэнергией из термоядерного реактора, который, по сути, был главным сооружением города, можно сказать, его сердцем. Собственно, именно, разработка и запуск в серию компактных термоядерных реакторов, вырабатывающих огромное количество дешевой энергии, сделали возможным появление на свет свободных городов.

Кроме того, город давал фермерам защиту – начиная с пятой версии дефендера в фермерские хозяйства, работающие на город, проводилась сигнализация; при получении сигнала  тревоги на место немедленно вылетала группа быстрого реагирования. В шестой версии добавились видеокамеры на всех дорогах, ведущих к фермам, и блокпосты на перекрестах, в «семерке» на дорогах и в хозяйствах ставились «средства обороны» – миниатюрные боевые роботы и автоматические пулеметные установки, а кое-где даже и противотанковые ракеты. Таким образом, вольные города постепенно превращались в крепости, окруженные несколькими кольцами защиты, способной противостоять не только мелким бандам или полиции, но и небольшим, легковооруженным армейским подразделениям. Шутники поговаривали, что восьмая версия дефендера дополнится десятком баллистических ядерных ракет, и тогда уж вольные города станут абсолютно независимы, а Николаю это казалось не такой уж и шуткой. Ему и раньше не нравилось, как города отделяются и начинают жить по собственным законам, а сейчас, после знакомства с Егорепалатинском, стало нравиться еще меньше.

Маргарита объяснила ему, что хотя городские служащие получают не слишком высокую плату, но зато имеют немалую льготу по налогам, особенно налогу на имущество, и если бы не эта льгота, они с Элеонорой не могли бы позволить себе такой большой дом. Кроме того, служащим полагались кое-какие дополнительные бонусы, например, большой джип, поразивший Николая, был на самом деле служебной машиной, специально для поездок на фермы.  А на фермы Маргарите приходилось ездить частенько и она завела много знакомств.

- Мне даже предлагали переехать из города, на земле поработать, - гордо сказала она.

Присутствующая тут же Элеонора громко фыркнула и ядовито заметила:

- Что, госпожа Марго коров доить собралась? Или лошадям хвосты накручивать? Стоп, стоп, стоп. А кто это нас работать пригласил? Случайно не та бабища в ковбойской шляпе?

- Анна Степановна вовсе не бабища. У нее просто кость крупная. И разве это важно? Она замечательная хозяйка... Умная, талантливая...

- Да, да, - перебила ее Элеонора, - особенно талантливая в обращении с кнутом.

Маргарита при этих словах почему-то покраснела и мечтательно вздохнула.

За эти несколько дней у Николая несколько раз общался с Элеонорой. Один раз они вместе купались в бассейне, и он обнаружил, что Элеонора одинаково потрясающе выглядит что в платье, что без. На следующей день она попросила его помочь настроить брандмауэр на ее компьютере, и он с удовольствием выполнил просьбу, а заодно немного покопался в ее системе, дефрагментировал диски и поставил программу для резервного копирования данных. Элеонора показала ему свои фотоработы, оказалось, что она любит снимать пейзажи и получается у нее вполне неплохо. Все время общения с Элеонорой Николай, памятуя предупреждение тети, старался держаться вежливо и отстраненно, она же, в свою очередь, не делала никаких попыток сблизиться.

За эти дни тетя ни разу больше не устраивала экзекуций при Николае. Лишь однажды он, загорая у бассейна, увидел, как тетя подошла к пропалывавшей грядки Ши и что-то ей сердито сказала, а потом отвела в дом. Ши вернулась минут через пятнадцать, и по ее лицу можно было предположить, что одним словесным внушением дело не обошлось. Николай хотел спросить у Ши о произошедшем, но потом решил: раз уж изменить он ничего не может, то лучше просто ничего не замечать.

Он пытался разговориться с Полиной, но она оказалась малоинтересной собеседницей. Судьба ее была проста и обыденна. Родилась она в Москве, в окраинном спальном районе, в бедной семье, с родителями постоянно конфликтовала. Школу не закончила, пыталась устроиться манекенщицей, секретарем или продавщицей... но нигде не смогла уцепиться.  Пыталась выскочить замуж, но и тут выходили сплошные обломы, и лежал уже перед ней прямой путь в бордель, но тут в одном рекрутинговом агентстве ей посоветовали наняться временно, на год, рабыней в Егорепалатинск, и она решила попробовать. И в вольном городе ей крупно повезло – ее купила Элеонора, которая как раз подбирала персонал для недавно купленного дома. Полине здесь очень нравилось и уезжать она не собиралась.

- Но тебя же здесь бьют! - воскликнул потрясенно Николай, когда услышал эту незатейливую историю.

- Бьют? - Полина расхохоталась так энергично, что чуть не упала с кровати, - Да разве это бьют? Вот когда меня мамаша за двойки ремнем хлестала почем зря, вот это было да. И что ремнем, бывало и прыгалками, и хворостиной, и кабелем. Знаешь, как больно когда кабелем. А папаша тот простой был как две копейки. Как напьется, сунет в рыло и ходи потом неделю с фингалом.

- Вот как, - пробормотал Николай сочувственно и погладил Полину по плечу, - А что же ты дальше собираешься делать?

- Да ничего не собираюсь, мне здесь нравится. Хотя меня госпожа Марго заставляет учиться. Вот английский сейчас учу, на дистанционных курсах. А еще на компьютере... это я уже закончила. И бухгалтерию я пыталась учить, но там так неинтересно все, такое все... бестолковое. Так что бросила я. А еще я все надеюсь тут какого-нибудь мужичка приглядеть посимпатичнее, и пойти к нему в рабыни. А там, глядишь, выйду за него замуж, он мне гражданство оформит... Эх, только вот стремно тут как-то. Они ж тут вроде на вид все ласковые, а на поверку таким психом может оказаться.

И Полина вздохнула, а Николай, вспомнивший разговор в машине, с тревогой спросил:

- Что, часто тут такое бывает?

- Да как сказать. Двоих точно ловили. Покупали рабынь, а потом с ними такое творили... Еще одну студию накрыли. Тут же полно студий этих, всяких, которые извращения снимают. Ой, я даже на одну на кастинг ходила, но меня там так сильно побили, у меня потом две недели следы не проходили. Так что я решила – ну их. Платят копейки, а задницу так дерут, что никаких денег не захочешь... Подожди, с чего я про студию-то вспомнила? А, да, была тут студия, вроде нормальная… в смысле, для этого города нормальная. А потом оказалось – они там девушек пытали по-настоящему. До смерти.

- И что с этой студией стало?

- Да что стало. Закрыли ее. Всех, кто там работал, из города выгнали, гражданства лишили.

- И все? - возмутился Николай. - Как же так?

- А вот так. У вольных городов свои законы, - пожала плечами Полина.

Николай не нашелся что сказать. Егорепалатинск все больше нагонял на него отвращение и с страх. Но в то же время он не мог не признать, что лично он сам пока что от этого города получал только бесплатные удовольствия. И всех, с кем он разговаривал, жизнь здесь вполне устраивала, эта странная, извращенная жизнь... Впрочем, а что нормального  было в жизни Полины до того, как она приехала сюда? И если уж на то пошло – что нормального в его жизни? Он ездит из города в город, хватается за случайные работы, и так уже несколько лет. Николай подошел к краю бассейна, сел и свесил ноги вниз, поболтал ими в прохладной воде. Он ведь много поездил и много чего повидал. Казачьи города на юге, где правят атаманы и попы; московские окраины, куда ночью в одиночку лучше не соваться; добывающие города в Сибири, где на каждом доме висит флаг корпорации, и даже в школе  дети каждое утро поют корпоративный гимн перед портретом президента корпорации; а на Кавказе и в Поволжье кое-где уже вовсю действует шариат... Ну и где здесь норма? Что вообще теперь можно считать нормой?

- Коля! - голос тети вырвал его из размышлений.

- А? Что?

Она подошла к нему и улыбнулась.

- Смотрю, ты совсем измаялся от скуки. Я сегодня освободилась с работы пораньше. Давай поедим и съездим в театр.

- В театр?! Но у меня костюма нет...

- Ох, до чего же у тебя голова всякими условностями забита. То плавки, то костюм. Джинсы, рубашка – и нормально. У нас в театр еще и не так одеваются. Сам увидишь.

- А что за спектакль?

- А какая разница? Приедем, узнаем. Но скорее всего «Евгений Онегин».

К театру они подъехали рано, за час до начала представления.

- Ну так надо же тебя со всеми познакомить, - объяснила Маргарита по дороге. - Все начальство сегодня будет. И весь бомонд наш.

Выйдя из машины, Николай с интересом огляделся. Похоже, это было что-то вроде главной площади. Обширное пространство, прямо как в старых европейских городах. Вокруг площади высились здания, в основном в строгом классическом стиле. Сам театр и вовсе выглядел так, как будто был построен в 18 веке. И тут внимание Николая привлекло сооружение, стоящее в самом центре площади – высокий помост, на котором стояли какие-то не то стойки, не то еще что-то другое. Все это выглядело непонятно, но смутно знакомо, как будто уже виденное где-то, только не в реальной жизни, а в кино. Да, точно, в кино. Николай тяжело глотнул и почувствовал, как слабеют ноги.

- Да, - с вызовом в голосе сказала Маргарита, - да, это эшафот. Здесь проводят публичные экзекуции.  Никакой рубки голов, конечно, если ты об этом подумал. Только порки... и иногда клеймение.

- Но за что?

- Да за всякое... Только ты учти, виновным всегда предоставляют право выбора – штраф, общественные работы, лишение гражданства... или эшафот.

Николай сказал мрачно:

- Ну да, ну да. Кто-то отправляется на эшафот, а уроды, которые пытали девушек перед камерами, уезжают из города.

- Кто тебе рассказал? Полина? Вот ведь сучка болтливая! Ладно, я тебе кое-что проясню. Эти люди уехали из города, но они никуда не приехали. И уже никогда не приедут.

- Вот даже как?

- Да, именно так, и не будем больше об этом. Пойдем, нам пора повеселиться.

И подхватив Николая под локоть, тетя повлекла его по ступенькам вверх.

Фойе было наполнено людьми. Николай крутил головой во все стороны, убеждаясь все больше в правоте тети насчет того, что в джинсах и рубашке он будет выглядеть здесь вполне нормально. Да уж, то, что здесь творилось, больше напоминало карнавал в Рио, чем сбор публики перед спектаклем. Нет, полностью раздетых людей здесь не было, но... там дама в кожаном костюме ведет за собой на поводке, прикрепленном к ошейнику, мужчину в деловом костюме, там собралась группа людей в хитонах, вон идет улыбающийся пожилой китаец, одетый в шелковый халат с длинными рукавами, в сопровождении двух ослепительных блондинок в вечерних платьях, вон женщина в шароварах и расшитом стразами топике... смутно знакомая. Почувствовав взгляд, женщина обернулась и воскликнула:

- О, Марго и племянничек!

Потом обратилась к высокому представительному мужчине в смокинге и с галстуком-бабочкой:

- Помнишь, я тебе рассказывала, дорогой?

- Как же, как же.

Мужчина подошел, пожал Николаю руку, представился Анатолием, они перекинулись парой вежливых слов, и тут Маргарита опять подхватила племянника под локоть и поволокла дальше, бросив на ходу:

- Извините меня, но нам еще надо с кучей людей перезнакомиться.

- Да, конечно, конечно, лучше заходите как-нибудь в гости. Хорошо, Марго?

- Обязательно!

- Милая пара, - заметил Николай, когда они отошли.

- О да, ты еще не знаешь насколько милая. Когда Анатолий отучал Нину от курения, знаешь, что он придумал? Он договорился у нее на работе - и в поликлинике, и на станции – что как только она возьмет в руки сигарету, то каждый, кто это увидит, может и даже должен ее наказать. А он потом добавлял ей еще дома на орехи. Ты не представляешь, как она бесилась. За ней следили все – уборщицы, медсестры, охранники, даже пациенты! Все только и мечтали застукать ее на месте преступления, задрать подол и всыпать. Да еще и прилюдно. Через неделю она на сигареты смотреть не могла! Ну ладно, что я про них... ох, тут столько людей, даже теряюсь. Вон видишь того мужчину в хитоне и девушек с ним?

- Да.

- Это Старски, наш архитектор. Он и этот театр спроектировал, и другие здания. Фанат античности. Дом у него прям как музей... О, а вон к нему идет, видишь, сама госпожа мэр.
Николай с интересом посмотрел на невысокую полноватую женщину средних лет в строгом деловом костюме.

- Так у вас мэр – женщина?

- Да мало того, что женщина, она еще и нижняя! До чего докатились, нижние нам скоро на шею сядут!

- Э, а что, она плохой мэр?

- Ну, не сказала бы. Хватка у нее такая, что иной верхний позавидует. Но все равно – мэр-нижняя, это же позор! Она когда вела предвыборную компанию, у нее лозунг был: «я приму от избирателей любое наказание за свои ошибки»!

- И приняла?

- А то как же, - по лицу Маргариты разлилась нехорошая усмешка, - на заседании городского совета ее чуть ли не каждый раз секут. А весной публично пороли за уборку улиц. Зима-то снежная была, завалило все улицы, ну ей и припомнили. Так всыпали... по требованию избирателей, и розгами по заднице, и плетьми по спине. А через месяц ей еще полсотни тростью вкатили, тоже публично. Там, на площади. Оба раза весь город собирался. Четырьмя камерами снимали, даже специально операторскую мачту поставили. Фильм до сих пор на сайте нашего города продается, а деньги– в бюджет поступают. У меня, кстати, есть на компьютере, я тебе потом покажу, хочешь?

- Не, не, не надо, - замотал головой вконец обескураженный местными обычаями Николай.
- Ну ладно, как хочешь. Так, кто тут у нас еще. Я тебя хотела директору нашей школы представить, но что-то пока его не вижу...

- У вас и школа есть?

- А как ей не быть-то? Дети есть, значит, и школа есть.

- Ох, что ж там-то творится...

- В смысле?

- Ну, наверное, чистый Диккенс. Трости и все такое.

- Да ты что, - Маргарита дернула его за рукав, - ты за кого нас принимаешь. В школе телесные наказания запрещены, ну, для детей, в смысле. Да что в школе, до четырнадцати лет родители только шлепать могут! А с четырнадцати до двадцати одного разрешено применять ремень, но не больше сорока ударов. И ребенок может пожаловаться в комитет по делам семьи на неправомерное телесное наказание, и разбирательство будет такое, что мало не покажется.

- А после двадцати одного?

- Каждый выбирает оставаться ли ему гражданином города или уехать отсюда. А если оставаться, то в каком качестве – нижнем или верхнем. А до этого он как ванильный считается. Вот как ты сейчас. На ванильных наши правила не распространяются.

- М-да, - пробормотал Николай. - Все страньше и страньше.

- Ха, а ты думал...

- Госпожа Марго, добрый вечер, - прервал ее негромкий, мягкий голос с легким акцентом. Николай повернулся и увидел перед собой старого китайца в сопровождении двух блондинок на полголовы выше его ростом, на которых он обратил внимание еще при входе в зал.

- О, Ли Вонг, это вы, какая... эээ... приятная встреча, - Николай явно уловил нотки напряжения в голосе тети, похоже, она была не слишком-то рада этой встрече.

- И мне также приятно увидеть вас, Марго, - китаец поклонился, две блондинки хихикнули и тоже поклонились, отчего содержимое их декольте чуть не вырвалось на свободу. Николай сглотнул. Он заметил, что девушки похожи друг на друга как две капли воды – то ли они близнецы, то ли им сделали специальную пластическую операцию.

- Но позвольте мне спросить вас, что это за юноша рядом с вами. Сколько я помню, вы всегда предпочитали показываться в театре в женском обществе.

- Это мой племянник, Николай. Приехал ко мне погостить.

- О, вот как. Позвольте представиться, молодой человек. Меня зовут Ли Вонг. А это мои преданные рабыни. Поприветствуйте молодого человека, девушки.

Блондинки синхронно шагнули  вперед. Одна из них обвила рукой шею Николая, другая обняла его за талию.

- Я Лида.

- Я Лада.

Прошептали они одновременно с двух сторон, почти касаясь губами его ушей.  Николай почувствовал жар их тел, и сердце его забилось в два раза чаще.

- Я вижу, вам нравятся мои девушки. Что ж, славно, славно. Молодому человеку должны нравиться красивые девушки, это в природе вещей. Как вам понравился наш город?

- Ну, он... это.... своеобразный, - с трудом выдавил из себя Николай.

- Хах, отлично сформулировано. Ну, не буду вас задерживать, думаю, вам еще надо со многими поговорить. Вот вам моя визитка, - и в его пальцах неожиданно появилась небольшая старомодная карточка. - Если у вас возникнут проблемы, обращайтесь. У меня есть кое-какие возможности и я всегда рад помочь в трудных обстоятельствах. Пойдемте, девушки.

Блондинки тут же отлипли от Николая и вернулись к Ли Вонгу. Николай взял визитку слегка дрожащими пальцами и убрал в карман. Блондинки напоследок послали Николаю синхронный воздушный поцелуй и последовали за своим господином. Николай проводил их тоскливым взглядом.

- Надо было нам с собой Полину взять, может, хоть при ней бы ты на этих дурех не пялился. Мне иногда кажется, что мужчины думают не головой, а яйцами.

- А кто он вообще такой? - быстро спросил Николай, чтобы отвлечь тетю.

- Да как тебе сказать... Ли Вонг что-то вроде главы городских китайцев. Ну и еще всякими вещами занимается. Если тебе нужны незаконные вещества, или оружие. Или отвезти надо что-нибудь нелегальное куда-нибудь. Или деньги нужны срочно... Понимаешь?

- Да. Мафия. Триада.

- Не бывает райского сада без змея, - Маргарита вздохнула. - А еще он контролирует рынок рабов в городе. И деньгами город снабжает. Когда мы устанавливали дефендер, он оплатил пятую часть работ. Впрочем, я так понимаю, это ему и самому нужно. У китайцев здесь что-то вроде базы. Удобное место – между Уралом и Москвой.

- Вот, значит, как...

- Да, вот так. В наши дни с китайцами выгодно дружить, и очень невыгодно с ними враждовать.

Николай огляделся по сторонам.

- А я, кажется, знаю вон того человека! Вон, с шевелюрой как у Эйнштейна.

- А, профессор Розенфельд. Ну как же, главный по реактору. Местное светило, между нами говоря, на редкость отвратительный тип.

Профессор, похоже, каким-то шестым чувством ощутил, что о нем говорят, поэтому повернулся и с подозрением уставился на Николая и Марго. Николай быстрым шагом подошел к нему и поприветствовал:

- Здравствуйте, профессор Розенфельд.

- Кажется, не имею чести быть с вами знакомым, - ответил тот сухо.

- Да, конечно, конечно, вы меня не помните, я проходил у вас курс дистанционного обучения четыре года назад. По ядерной физике.

Розенфельд пожал плечами:

- Я не запоминаю тех, кто учится таким образом. Дистанционные курсы – для лентяев и бездарей, а ни те, ни другие мне не интересны.

- Мммм... я хотел поступить в МГУ, на мехмат, но не набрал баллов...

- И куда же вы вместо этого пошли?

- В МАИ...

- О, замечательное место. И чему вас там учили, интересно, хвосты самолетам поднимать?

Николай замялся. Если бы так с ним разговаривал кто-то другой, он бы непременно нахамил в ответ, но его уважение к профессору Розенфельду было слишком велико.

- Что ж, если вы больше ничего не хотите сказать, то мне придется прервать нашу беседу.

Наслаждайтесь здешним сексуально распушенным обществом, желаю в этом удачи, молодой человек.

Профессор высокомерно кивнул, повернулся и растворился в толпе. Николай остался стоять как оплеванный.

- Какая он душка, не правда ли, - язвительно заметила подошедшая Маргарита.

- Похоже, я ему не понравился.

- Да он со всеми так себя ведет. Считает себя пупом земли. Впрочем, в нашем городе это не так уж далеко от истины. Сам понимаешь, что такое для нас реактор. Вот он и выпендривается. Мне кажется, он специально приехал сюда работать, чтобы иметь возможность свободно хамить кому угодно. Так, ну что же, с кем еще бы тебя познакомить...

Она закрутила головой, потом замерла, ойкнула и замахала рукой:

- Аня, Анечка!

На ее крик повернулась куча народа, в том числе и высокая плотная женщина, одетая на ковбойский манер в джинсы, поддерживаемые широким поясом с пряжкой в виде орла, и джинсовую рубашку, весьма откровенно обтягивающую ее впечатляющую грудь. На голове ее, как и положено, красовалась широкополая шляпа, а на ногах – сапоги, похоже, из настоящей крокодиловой кожи. Образ был настолько аутентичным, что возникало полное ощущение, что женщина буквально только что сошла с обложки мужского журнала.

Единственное только, что лицо у нее было слишком уж загорелым и обветренным для девушки с обложки.

- Марго, дорогуша, так я и думала, что ты здесь будешь, - проворковала она, обняла Маргариту и чмокнула ее в щеку.

- А это мой племянник, Николай, приехал в гости. Коля, это Анна Степановна, фермерша... нет, даже не так, - латифундистка! По нашему, помещица.

- Ох, ну ты наговоришь, Марго. Я и слова-то такого не повторю. Какой у тебя симпатичный племянник. Женат?

- Нет.

- Напрасно. А работаешь кем?

- Да так, по фрилансу, то там, то здесь. Программлю, технику всякую настраиваю, ну все такое.

- Хммм, дело, конечно, интересное... А, кстати, Марго, где твоя дикая кошечка, разве не с тобой?

- Элеонора уже эту оперу видела. Говорит, не заслуживает повторного просмотра.

- Ох, эстетка она у тебя. Ее бы ко мне на ферму, я бы ее отучила от выпендрежа...

- Хм, думаешь, справилась бы с ней?

- Нууу... если честно, не знаю. Лихая девчушка. - Анна Степановна повернулась к Николаю, - когда мы с ней впервые встретились, она мне чуть в волосы не вцепилась. Да и до сих пор терпеть не может, так ведь, Марго?

Маргарита замялась. Анна Степановна звонко рассмеялась.

- Береги ее, таких девушек, как она, одна на сотню. Серьезно говорю.

- Да, я знаю, - ответила Маргарита с неожиданной серьезностью.

- Ладно, еще увидимся, а я пойду с вашей мэршей пообщаюсь, - фермерша подмигнула Николаю и быстро исчезла в толпе.

- А что у них с Элеонорой за ссора была? - поинтересовался Николай.

Маргарита несколько замялась, но все же ответила:

- Да там история была... ох, такая история. Я же с Аней сотрудничаю, то есть не я, конечно, а город. Мы ей электричество поставляем, рабов тоже, еще всякое там... ладно, неважно. Короче, я один раз в очередном договоре ошиблась, ну а она предложила, чтобы скандал не раздувать, разобраться так, по простому. Как у нас все вопросы решаются. А я по дурости решила – дай попробую. Я слышала, что она кнутом чудеса творит... вот, и попробовала, м-да... Как говорится, дурная голова ногам покоя не дает. А в этом случае дурная голова другие места подставила.

Николай слушал тетю, и ему в очередной раз казалось, что это какой-то дурной сон. Егорепалатинск жил по законам, которые настолько отличались от всего, к чему он привык, что даже и не верилось в реальность происходящего.

- И что же? Как оно оказалось?

- Да как тебе сказать... С одной стороны, конечно, кошмар. Сначала она меня ремнем обработала – это было еще ничего, терпимо. А вот кнут – уффф... такое чувство, как будто раскаленной кочергой по спине! Я уже после десятого удара думала все, помру. И потом, когда она меня отвязала, я все на пол смотрела – думала, там лужа крови натекла, а оказалось три-четыре просечки, ничего страшного. И при этом такое ощущение, как будто кожу со спины содрали... и там, пониже.  Это, конечно, больно было, но в то же время... ты вряд ли поймешь, это на себе надо испытать. Вот бывает – верхний вроде и технично все делает, и сильно, а такое впечатление, как будто не по человеку бьет, а по манекену. А вот у Ани не так. Она так вдохновенно работает, ну просто душу в каждый удар вкладывает. И такое, понимаешь, возникает, как бы это назвать.... взаимопонимание... нет, не то... взаимочувствие... ммм... не знаю как назвать... но она вот это самое умеет как немногие. Мастер, настоящий мастер!

- Ага, вот значит как, - ошеломленно сказал он, - А Элеонора как появилась?

- Кхм, ну как бы тебе сказать, я, конечно, дама крепкая... но тут даже для меня было чересчур. А мне ведь еще домой надо было добраться. А ножки-то не идут, и голова кружится. Вот я и позвонила Лене, объяснила ей, а она тут же и примчалась. Приезжает она, значит, заходит в сарай... это у Ани специальный такой сарай, для этого дела, а я там лежу на соломе голышом, задом кверху, отдыхаю. Лена как меня увидела... ох, что было, что было. Она то ко мне кинется, гладит, целует, плачет, то к Ане. Орала на нее, руками махала, я уж боялась, что сейчас придется вставать, разнимать их. Аня, правда, молодец, не стала в ответ орать, даже извинялась. Потом она мне сказала, что действительно виноватой себя чувствовала. Она мне, оказывается, хотела всего пяток ударов влепить, так, проучить слегка.... а потом ее повело. Уж очень, говорит, цель симпатичная, не смогла удержаться. 

Маргарита немного помолчала, а потом продолжила с мечтательным выражением на лице:

- Но ты знаешь, я на самом деле, так люблю этот день вспоминать. Как Лена ко мне кинулась... как она переживала. Я ведь до этого в глубине души всегда боялась... Лена она ведь такая... непонятная. На лицо спокойная, а что у нее там внутри творится, пойди разбери. Я до этого очень боялась, что я для нее – так, просто, ну такая... с которой хорошо сексом заняться, с которой можно вместе дом купить, жить вместе, а как надоест – уйти к кому другому или другой.  А тут я увидела, что я для нее – ценность. Что она, может, даже меня любит. А это ведь так... особенно – убедиться, что тебя любят. Знаешь, на самом деле это, вот то, что было с ней, это стоило порки. Это даже больше того стоило. Если бы мне Аня действительно кожу со спины содрала, если бы с меня действительно лужа крови натекла, я бы все вытерпела за ту минуту...

Маргарита вздохнула. Николай не знал, что сказать. Такая откровенная демонстрация чувств его смущала, но он поймал себя на мысли, что завидует тете. Ее сексуальные предпочтения казались ему странными, даже, пожалуй, извращенными, зато в ее отношениях была любовь, а у него за последние годы – случайный перепихон. Без  любви, без взаимных обязательств, как говорится, «сунул, вынул и бежать».

- Пойдем в зал, скоро уже третий звонок.

И подхватив его за руку, Маргарита повлекла Николая в зал.

Представление оказалось далеко не шедевром, но и не столь безнадежным, как опасался Николай. Правда, все партии пели исключительно женщины, но в остальном опера была выдержана в относительно строгой и по нынешним меркам даже, пожалуй, консервативной манере. Татьяна и Ольга носили длинные платья, хотя и с низким декольте и разрезами до талии, но это не бросалось в глаза. Исполнительница партии Ленского перед тем, как спеть «Куда, куда вы удалились?» зачем-то отбила степ, лихо крутя тросточкой, но это смотрелось даже, пожалуй, забавно. Декорации выглядели достаточно условно, но и это скорее шло на пользу спектаклю. Пели все артисты на удивление неплохо, оркестр им не уступал (хотя некоторые инструменты играли в записи), так что аплодисменты Николая по окончании спектакля были вполне искренни.

- Ну что ж, - сказала Марго, - с каждым разом они все лучше. Я помню первые спектакли, как мы говорили в детстве, полный отстой. Просто шлак. Настолько плохо, что два... нет, три раза устраивали труппе поголовную порку, всем без исключения. Вот только после этого дело пошло на лад.

Николай опять не нашелся, что сказать.

 

****

 

До отъезда оставалось еще четыре дня (а он все-таки решил поехать в Москву, хотя и без особого желания), когда тетя за ужином сообщила:

- Завтра – последняя суббота месяца.

- И что?

- В нашем доме в этот день проходит... ну что-то вроде праздника.

- Что за праздник? - тут же спросил Николай, он уже понял, что в этом городе и в этом доме может произойти все, что угодно, и заранее насторожился.

Тетя замешкалась с ответом и тут ей на помощь пришла Элеонора:

- Ты про праздник Сатурналий слышал?

- Э-э... в Древнем Риме... в честь бога Сатурна... кажется.

- Хм, приятно иметь дело с образованным человеком. А как отмечали этот праздник римляне, ты знаешь?

- Нет.

- На время Сатурналий рабы и господа менялись ролями. Господа подчинялись, а рабы командовали. Ну, и госпожей это тоже касалось, разумеется, - и она негромко засмеялась.

- Ох, - только и смог сказать пораженный Николай и во все глаза уставился на тетю, пунцовую как помидор.

- Я хотела отложить этот праздник, пока ты не уедешь...

- А я сказала «нет!», - перебила ее Элеонора, - нельзя менять установленные обычаи. Мы можем разгневать Сатурна.

И она снова рассмеялась, а Николай задумался над тем, что же готовит ему грядущий день.

На следующее утро Николаю очень не хотелось спускаться вниз и вообще выходить из комнаты; его томило нехорошее предчувствие после вчерашнего разговора за ужином. Но, в конце концов, голод  победил осторожность, и он направился в столовую. Там никого не было, но зато он обнаружил посреди стола накрытое салфетками блюдо с бутербродами и парой булочек, явно оставленных на его долю. Поев, Николай уже было хотел по-тихому вернуться в свою комнату, но по дороге не смог побороть в себе демона любопытства, и вышел в холл, что выглянуть в большое окно, выходящее на задний двор. Картина, открывшаяся перед его взором, превзошла самые мрачные ожидания. Возле бассейна стояла на коленях Маргарита, с руками на затылке, из одежды на ней были только узкие трусики и шлепанцы. Перед ней стояла Лида  в своем обычном черном широком платье и что-то говорила с крайне строгим выражением на лице. Позади  Маргариты стояла Полина с хлыстиком в правой руке, этим хлыстиком она слегка подхлестывала Маргариту, как бы придавая вес словам Лиды. Одета Полина была в фартук горничной поверх бикини. Тут же присутствовала и Элеонора – она, слегка присев, активно фотографировала эту сцену. Рядом с ней на штативе стояла видеокамера, похоже, праздник Сатурналий в этом доме подлежал строгой документальной фиксации.

Николай смотрел на происходящее и опять, как несколько дней назад во время наказания Полины, чувствовал раздвоенность в душе. С одной стороны, он прекрасно понимал и осознавал, что ему не надо смотреть, что это неэтично и просто постыдно – все-таки Маргарита его тетя... С другой стороны, в этой сцене было что-то глубоко чувственное и манящее, и он опять ощутил нарастающее возбуждение.... Николай тряхнул головой,   решительно повернулся на 180 градусов, двинулся вперед, и тут же замер на месте, обнаружив прямо перед собой невесть как подобравшуюся к нему Ши. Точно, то-то ему показалось, что там, на улице кого-то не хватает.

Ши дружелюбно улыбнулась ему и сказала, смешно коверкая слова:

- Госпожа Марго должна приготовить завтрак. Вместо Лида. Но она смочь приготовить только бутребр... бутербр.... бу-тер-бро-ды. Лида очень сердиться. Она раздевать госпожа Марго. Сейчас они разговаривать. Потом она бить ее розги. Госпожа Марго кричать.

Николай ошеломленно кивнул. Он вдруг обратил внимание, что Ши выглядит вовсе не такой уж и дурнушкой – она распустила волосы, наложила на лицо косметику, украсила рабочий комбинезон розовыми ленточками... в ней появилось что-то притягательное и женственное.

- Потом я приказать госпожа Марго стричь кусты. Она не справляться. Я бить ее палка. Она кричать. Громко. Я стоять ее на колени. Долго. Час.

Она снова улыбнулась, приблизилась ближе и взяла Николая за руку.

- Но это потом. После Лида. А сейчас я и ты.

Ши начала медленно расстегивать его рубашку.

«Она ж ведь как ребенок», - в отчаянии подумал Николай, - «я ж не могу с ней». Тонкие пальчики  Ши нежно погладили его грудь, и все мысли из головы куда-то улетучились.

 

***

 

Ши оказалась на редкость энергичной и требовательной, так что любовная возня с нею отняла у Николая немало сил. Когда удовлетворенная вьетнамка наконец-то оторвалась от него и отправилась разбираться с Маргаритой, Николай поднялся к себе и до обеда валялся на кровати, прокручивая на ноутбуке древний телесериал про хромого, циничного и  небритого доктора.

После двух часов дня он все же решил вылезти наружу. Выйдя в коридор, он прислушался – кажется, из комнаты Маргариты доносились какие-то непонятные звуки, в остальном доме вроде было тихо. По дороге в столовую ему никто не попадался, а вот в самой столовой сидела, опершись щекой на ладонь, Лида, перед ней на столе высились две пустых бутылки вина в окружение четырех бокалов.  При виде Николая Лида встрепенулась и сказала:

- А мы тут празднуем.

- Вижу.

- Девочки ушли к Марго. Лечат ее. Кремами смазывают. Утешают, - она хихикнула. - Я над ней хорошо поработала. И Ши тоже постаралась. От души. А ведь ей еще Полина займется. А у нее задница уже красная как у мартышки. И горячая как... как... ну не знаю. Горячая, короче.

- Ага, - сказал Николай, чувствуя, что надо хоть что-то сказать.

- Ну да ничего, в самом конце Элеонора с ней займется.

- Тоже будет пороть?

- Нет, ты что. Она же нижняя. Она Марго и пальцем никогда не тронет! А я все, больше не нужна, они меня сейчас даже и не взяли. Не влезешь в комнату, говорят, - она с обидой хлюпнула носом, - ну да, я крупная, я ж с Кубани, у нас все бабы такие. А эти – скелеты они, подержаться не за что. Тьфу на них!

Лида медленно встала из-за стола.

- Что, думаешь, я толстая? - спросила она с вызовом.

- Нет, отнюдь, что вы..., - начал Николай.

- А я тебе сейчас покажу какая я, - она повернулась спиной и громко заявила, - а ну расстегивай молнию!

-  Не надо...

- А я говорю: расстегивай! У нас сегодня Сатур... батур... козлотур... короче, я тут командую. Расстегивай давай.

Николай вздохнул и подчинился. Лида одним движением скинула платье, оставшись лишь в лифчике и трусиках, повернулась к нему, вскинула руки:

- Оп-ля-ля! Вот она я – кубанская красавица!

Николай взглянул на ее тело и вынужден был признать, что Лида выглядит, конечно, не как фотомодель, но вообще-то вполне себе ничего. Большая грудь, широкие бедра; вид немного портили отвисающий живот, но все равно – посмотреть было на что и подержаться тоже было за что.

Лида одной рукой смахнула на пол бутылки с бокалами, а другой схватила Николая за пояс и с недюжинной силой повлекла его к столу.

«Когда ж этот день закончится наконец», - с тоской подумал Николай.

В деле страсти Лида оказалась далеко не таким мастером, как Полина или Ши, зато когда они закончили свои игры на столе, то побежала на кухню и минут через десять вернулась оттуда с подносом, заставленным всевозможной снедью, что в глазах Николая с избытком компенсировало ее сексуальную неумелость.

Пока он ел, Лида сметала с пола осколки.

- Наверно, Маргарита Юрьевна рассердится, - осторожно предположил Николай.

- Не. Не рассердится. Праздник же. Просто прикажет купить новые бокалы, - Лида тяжело вздохнула и добавила, - а меня высечет. Розгами, а может даже и нагайкой. Но это будет завтра.

- Ох, - только и смог выдавить из себя Николай.

- Да чего ты? Все правильно, она тут хозяйка, она порядок поддерживает.

- Но ведь больно же.

- Больно, конечно. И обидно. Я ведь от этого удовольствия не получаю, как Элеонора. Ну да что поделаешь, такая уж наша доля, рабская.

Николай не удержался и все-таки задал мучавший его вопрос:

- А как ты сюда попала? Ну, в этот город?

- Да как попала... Обычно... У нас на Кубани сейчас... слышал, наверное, бардак сплошной. Сейчас уж и не поверишь, что когда-то жили мирно, эх... Короче говоря, муж у меня был из этих, ну, из горцев. То есть он-то сам оседлый был, и отец его, и дед. А родня там все равно какая-то оставалась. И повезло же нам, что евойный родич в какой-то банде начал заправлять. И банда та, как на грех, шалила неподалеку. А фамилия-то у них одна! Вот и начал народ на мужа коситься. А потом те бандюки заложников взяли. Наши казаки тоже решили заложников взять, ну и моего мужа прихватили. Вот. Потом какая-то там операция была, не знаю. Заложников освободили... половина, правда, погибла. А мой муж исчез. Может, его бандитам отдали... хотя тогда он бы все равно как-нибудь да объявился, Скорее, просто пристрелили где-нибудь возле дороги. У нас с этим просто стало. Раз – и все. Осталась я вдовой, да не просто вдовой, а бандитской. Да еще по глупости своей бабьей начала выяснять, что с ним, да как, да кто и где. Ну и довыяснялась. Атаман приказал меня на лавке растянуть, да всыпать полсотни горячих. Да предупредил, что если я и дальше копать буду, то меня вообще не найдут. И про дочку мою вспомнил... у меня же дочка есть, я тебе, кажись, не говорила. Наташей зовут. Потом фото покажу. Красивая она. И такая... не мелкая. Вся в меня.

Голос Лиды заметно потеплел.

- И при этом она еще и умная – в отца. Он же ведь врачом работал. Стоматологом. Это ж ведь не простое дело, не каждый сможет. А у него и образование было. И на пианино он умел. Вот и Наташа такая же.

- И где она сейчас?

- Эх... далеко она. В Германии учится.

- Ого. Это как же так вышло?

- Да вот так. Мы когда уехали, мы сначала в Москву двинули, к родственникам. Посмотрела я что там творится, ох, ужас. Кругом бандиты, еще хуже, чем у нас. Так мало того, что бандиты – разврат сплошной. Думаю, нет, бежать надо отсюда. И тут одна знакомая мне про Егорепалатинск и рассказала. У них же здесь затея такая есть. Посылают они молодежь учиться. И мою Наташку вписали в эту затею, а я за это должна здесь пять лет отработать. Про то, какие здесь дела творятся я уж потом узнала... а впрочем, если бы и знала тогда, все равно бы согласилась. Мне-то что, я все вытерплю. А Наташка пусть учится.

Николай ошеломленно покрутил головой. Такого поворота он от этого города не ожидал.

- Ей там хорошо, - продолжила Лида, - она учиться любит. И опять же – страна тихая, спокойная. Я ей про наши здешние дела даже и не говорю. А зачем? Работаю и работаю. Сначала на вокзале работала, в буфете. Потом там Ритку встретила, то есть госпожу Марго. Она мне и предложила к ней перебраться. Купила меня у города, ей по дешевке вышло, как служащей. Вот. Так что я теперь здеся.

- А что потом?

- Да что потом... Посмотрим. Вот Наташа закончит учиться и решит – возвращаться ли ей... Хотя куда возвращаться, ничего у нас здесь нет. Зацепится она там – и хорошо. Ну а я доработаю до конца срок... может, и здесь останусь. А чего? Тихо здесь, безопасно. Ну, надерут задницу иногда... так за дело же.

Лида широко зевнула:

- Что-то устала я сегодня. Пойду, пожалуй, вздремну. А потом буду ужин готовить. Праздничный!

Николай поднялся в свою комнату, искренне надеясь, что никаких приключений на сегодня больше не предусмотрено. Силы у него уже были на исходе, и он боялся, что если к нему вечером заглянет Полина, то на нее может и не хватить.

До вечера он опять игрался с ноутбуком. Залез в городскую сеть, посмотрел новости и объявления, почитал здешний форум, который по большей части был посвящен подчинению, телесным наказаниям и фетишизму. Поговорил в скайпе с матерью, предупредил о своем скором приезде. Посмотрел еще пару серий приключений циничного доктора.

За окном тем временем стемнело, и Николай задумался – стоит ли еще раз спускаться вниз или лучше отсидеться здесь, в комнате. Есть не очень-то и хотелось, обед был весьма обильным, но чайку попить бы не мешало. Его размышления прервал стук в дверь.

- Входите, - обреченно крикнул Николай.

Это оказалась Полина. Ему живо представилось, как она сейчас будет во всех подробностях расписывать, что она сделала с Маргаритой, а потом повлечет его в постель, но одного взгляда на лицо девушки хватило, чтобы понять – ей сейчас не до игр.

- Что случилось?

- Элеонора исчезла!

- Как исчезла?

- Так. Нет ее нигде. Ни в доме, ни на улице, я не знаю, что и думать, - в глазах Полины плескался страх.

- Подожди, подожди... А Маргарита где?

- В клетке.

- Что?

- Ну мы это... я ее наказала, потом посадила в клетку. А сейчас к ней должна Элеонора прийти. Они всегда так делают. Но уже час прошел, а Элеоноры нет. И освободить госпожу Марго некому. Только если вы...

- Уф, - Николай ошеломленно потер виски. - Ладно, пойдем в подвал.

Они спустились в подвал. Николай с немалым смущением подошел к клетке. Как он и думал, тетя сидела там абсолютно голая.  Первым же вопросом, который выкрикнула Маргарита, увидев их, был:

- Где Лена? Где она? Где?

- Не знаю, - робко ответил Николай, - Полина ее искала. Нигде нет. Сейчас мы тебя выпустим.

- Нет, - категорично заявила Маргарита, - она меня сюда посадила, пусть она меня и выпускает! Я не вылезу!

- А когда она должна была открыть клетку? - поинтересовался Николай.

Маргарита не ответила, только насупилась. Николай с ужасом рассматривал красные полосы на ее теле, похоже, ее били не только по заду, но и по спине, и по животу, и даже по груди.

- Ладно, - сказала Маргарита неожиданно тихо, - разберемся с ней потом, пока что давай-ка действительно открывай клетку... Полина, сбегай за моим халатом. Пожалуйста.

- Ага, ага, я сейчас, - и Полина рванула наверх.

Николай перевел взгляд вверх, чтобы не смущать тетю и не смущаться самому. Ждать пришлось недолго. Полина слетела по ступеням с халатом в руках, губы ее дрожали.

- Там, там, - сбивчиво произнесла она.

- Что? - синхронно ахнули Николай и Маргарита.

- Ваш сейф. Он открытый. И пустой!

- Так, - сказала Маргарита, - давайте по порядку. Коля, открой дверь, вон ключ на стене висит,  да, вот этот. Полина, накинь на меня халат. И пойдем смотреть.

Николай открыл дверцу клетки и отошел в сторону. Маргарита вылезла оттуда, охая и с трудом разгибаясь, и в ту же секунду Полина закутала ее в халат. Впрочем, Николай успел разглядеть ягодицы Маргариты, покрытые ссадинами и синяками, и содрогнулся от увиденного.

В комнате действительно обнаружилось, что у потайного сейфа, вделанного в стену, настежь распахнута дверца, а внутри лежит лишь бумажка, на которой написано губной помадой: «Прощай. Элеонора».

Маргарита взяла в руки бумажку дрожащими руками, на глазах ее выступили слезы.

- Что там было-то? - с нарочитой грубостью спросил Николай.

- Наличка, - сказала Маргарита, с трудом выталкивая из себя слова, - драгоценности, документы на дом.

И тут она неожиданно заорала:

- Да хрен с ним! Хрен с ним! Она ушла! Ты понимаешь! Она ушла от меня!

Николай неловко обнял тетю за плечи, та уткнулась ему в грудь и зарыдала. Рядом раздались тоскливые всхлипывания Полины. Николай стиснул зубы, чтобы не разрыдаться за компанию. Он всегда был уязвим перед женскими слезами.

Вдруг Полина перестала всхлипывать и к чему-то прислушалась.

- Звонок, ваш служебный телефон звонит, госпожа Марго. Слышите?

Николай прислушался. Да, похоже на то.

- Я пойду возьму, - и она быстро метнулась вон из комнаты. Николай остался стоять с рыдающей тетей на груди в полном недоумении относительно того, что же теперь делать.

Но вот Полина вернулась и сказала:

- Госпожа Марго, это вас. Шериф. Кажется, насчет Элеоноры.

Маргарита немедленно отлепилась от Николая и пулей вылетела из комнаты. Николай последовал за ней. Войдя в кабинет, он услышал, как тетя говорит:

- Да, Шериф, я все поняла. Сейчас выезжаю.

Опустив трубку, она бросила:

- Элеонора в полицейском участке. Едем туда. Николай, одевайся, ты со мной. Полина, поможешь мне одеться. И принеси аптечку. Надо принять что-нибудь обезболивающее, а то я на ногах еле держусь.

Николай  кивнул. Он был рад видеть, что к тете вернулась ее деловитость.

 

***

 

Собрались они на удивление быстро. Маргарита хотя и морщилась, садясь в джип, тем не менее, вела четко. И молча. Николаю тоже говорить не хотелось, так они и доехали до участка в тишине.

У входа в участок их встретил высокий человек с темными прямыми волосами и чертами лица, явно намекавшими на кавказское происхождение. По всей видимости, в молодости он был крепким и спортивным, но с годами потерял форму и расплылся, впрочем, чувствовалось, что и сейчас он вполне способен постоять и за себя, и за охраняемый им город. Маргарита коротко бросила:

- Николай, это наш главный полицейский, Армен, мы его зовем Шериф, Шериф – это Николай, мой племянник. Где она?

- Приятно познакомиться, Николай, - спокойно сказал Шериф, - я бы хотел потом с вами пообщаться. Ваша подруга, Маргарита Юрьевна, находится у нас в КПЗ. Дефендер засек, что у нее нет датчика, мои ребята задержали ее, при обыске мы нашли у нее документы, украшения, наличные деньги, и я решил уведомить вас...

- Отведите меня к ней! Немедленно!

- Маргарита Юрьевна, - голос Шерифа оставался спокойным, но в нем отчетливо зазвучали металлические нотки, - я убедительно прошу вас сохранять спокойствие. И, пожалуйста, не надо на меня кричать.

- Да, извините, Шериф, - Маргарита попыталась улыбнуться, но улыбка получилась довольно жалкой, - я бы очень хотела увидеть Элеонору как можно скорее.

- Что ж, пройдемте.

Шериф провел их внутрь участка, в помещение, где за решеткой сидела на скамейке Элеонора. Увидев ее, Маргарита кинулась на решетку.

- Элеонора! Леночка! Зачем ты? Почему? Прошу, вернись. Не оставляй меня.

Элеонора смотрела на нее с загадочной улыбкой и молчала. Повернувшись к Шерифу, Маргарита простонала:

- Отпустите ее. Пожалуйста. Откройте клетку. Я заплачу залог. Штраф. Я сама сяду туда вместо нее. Только отпустите.

На твердокаменном лице Шерифа появилось что-то вроде смущения, и он сказал:

- Да я бы рад отпустить. Но сами понимаете, Маргарита Юрьевна, порядок должен быть. Ее взяли с поличным. Мы должны завести дело. Оформить улики...

- Не надо, прошу, не надо!

И тут Элеонора прервала молчание:

- Хватит, Марго. Не унижайся. Я делаю официальное заявление, Шериф. Я воспользовалась беспомощным положением своей сожительницы и украла у нее деньги, драгоценности и документы. За это преступления я должна предстать перед судом и понести суровое наказание.

Шериф поморщился как от зубной боли, а Маргарита закричала:

- Нет! Молчи, молчи! Ты что, не знаешь, что они с тобой сделают?

Шериф подошел ближе к решетке и негромко сказал:

- Лена, я спрошу только один раз. Ты твердо уверена, что хочешь довести то, что начала, до конца?

- Да, - громко и отчетливо произнесла Элеонора, - я абсолютно в этом уверена.

- Что ж, быть посему, - грустно сказал Шериф. - заседание суда назначено на завтра, на 14.00.

- Так быстро? - недоуменно спросил Николай. Он впервые видел столь моментальное правосудие.

- А чего тянуть? - пожал плечами Шериф. - Тут дело стопроцентно ясное. Так что завтра будет суд, а после суда – экзекуция. Тем более что завтра – воскресенье, народ хочет культурно отдохнуть, вот ему и мероприятие будет. Общественно-назидательное.

Маргарита всхлипнула и прошептала:

- Что ты делаешь, Лена? За что ты так со мной?

Она повернулась и направилась к выходу. Николай дернулся идти за ней, но тут вмешался Шериф:

- Стоп, стоп, стоп. Маргарита Юрьевна, оставьте мне, пожалуйста, этого молодого человека. Очень я хочу с ним побеседовать. Вы езжайте домой, езжайте, ложитесь спать, у вас завтра будет тяжелый день. А я клянусь – сам отвезу вашего племянника к вам.

Маргарита кивнула и молча вышла, а Шериф сказал Николаю:

- Пойдем на улицу, покурим.

Они вышли на крыльцо под навесом, Шериф угостил Николая сигаретой и сказал:

- Сумасшедший город. Я ведь сразу понял, чего Ленка добивается. Браслет она дома забыла, ага, сейчас. Да и не воровка она. Безбашенная девка, это да, но не воровка. Она ж у меня работала раньше.

- В полиции? - недоверчиво спросил Николай. - Элеонора работала в полиции?

- А чего ты удивляешься? Я ж тебе говорю, сумасшедший город. У меня очередь желающих поработать в полиции. Очередь! Ну как же – форма, наручники, дубинка. Оружия я им, конечно, не даю, от греха подальше.

- Ничего себе, - разочарованно протянул Николай, - вот такая, значит, здесь полиция.

- Э, зря ты так, - лицо Шерифа расплылось в улыбке. -  У меня тут костяк есть. Кадровый. Мы все служили... неважно где, тебе это знать не положено. А как до пенсии дело дошло, решили мы в какой-нибудь вольный город податься, вот как раз Егорепалатинск подвернулся. Так что у меня бойцы будь здоров. Да и из местных молодежь навербовали, подучили их кой чему.

- Понятно. А что будет с Элеонорой?

 Шериф сразу посерьезнел.

- А это уже не от меня, от судьи зависит. Как решит, так и будет. А судья у нас, должен сказать, человек с фантазией. Причем меня его фантазии самого порой... поражают. А я уж в жизни всякого навидался. Говорю же, сумасшедший город. Тут у всех этой фантазии.... Вот возьми хоть лейтенанта Крюкова из местных. Его тут Крюгером все кличут. Был такой персонаж киношный, ну ты молодой, не знаешь. Нормальный вроде мужик. Тихий, исполнительный. Но как дело доходит до порки – прям как сам не свой становится. И такое вытворяет. Влипла Ленка, ох, влипла. Отдадут ее завтра Крюгеру... он ведь и покалечить может.

Николай почувствовал, как пересохло в горле.

- Покалечить?

- Да ты не бойся, тут уж не такой случай. Судья ж тоже человек с пониманием, он в  местных играх и сам мастер, так что все будет как надо.

Николай помотал головой.

- Ладно, - сказал Шериф, - я вообще-то по другому вопросу хотел с тобой поговорить. Ты случайно, остаться у нас в городе не хочешь?

- Здесь? Остаться? - с нескрываемым ужасом переспросил Николай.

- Ну да. Я слышал, что ты в технике шаришь. Что заканчивал?

- МАИ.

- Ну вот, отлично!

- А вы чего, самолеты строить собираетесь?

- Гы, шутник. Да не... на Станцию нам люди нужны толковые.

- О, - сказал Николай и задумался.

- Смотри. Платят там хорошо. Сам понимаешь, Станция для нас – все. И кто на Станции работает, тем почет и уважение.

Николай кивнул. Он хорошо знал, как в вольных городах относятся к тем, кто работает на термоядерных реакторах.

- Но вообще-то я не совсем по этой части учился.

- Да какая разница, - махнул рукой Шериф, - никто ж не говорит, что ты прям сразу в начальники пойдешь. Поучишься у доктора Розенфельда, книжки почитаешь. Ну а там, глядишь...

Николай хотел ответить, что тут не все так просто, но решил, что вряд ли сможет разъяснить Шерифу разницу между атомной физикой и электротехникой, которую он изучал в МАИ. И тут ему неожиданно пришел в голову вопрос:

- А почему со мной об этом вы говорите, а не доктор Розенфельд?

- Хороший вопрос, я смотрю, ты парень смекалистый. Ладно, скажу как на духу. У нас на Станции половина состава – индусы и китайцы. Я не расист, ты не думай, я и сам-то не больно русский... но я узкоглазым ни разу не доверяю. И так их в городе слишком уж много. Ладно еще, когда они грузчиками и садовниками работают, но на Станции... Хотелось бы мне, чтобы там побольше белых ребят было. Да и неплохо было бы, если б ты мне изредка сообщал, что там делается. Кто какие разговоры ведет, кто с кем общается, ну и всякое такое.

Николай снова задумался. Перспектива сотрудничества с полицией его не слишком-то прельщала... но с другой стороны, Шериф в городе играл одну из важнейших ролей и его покровительство дало бы Николаю немалые преимущества.

- Не знаю, не знаю, мы с доктором Розенфельдом виделись один раз и кажется, я ему не понравился.

- Доктору Розенфельду никто не нравится. Но с ним я договорюсь.

Сказано это было так, что Николай сразу поверил –договорится.

- Ты сейчас вообще где и как?

- Да как-то так... в Москву думаю податься...

- В Москву? - округлил глаза Шериф, - Да что там делать? Бандитский ж город, хуже него только Екатеринбург. В Москве на улицу без пистолета выходить стремно. Да и с пистолетом-то тоже. Разве что ты в квартале Газпрома живешь, или на машине с охраной ездишь.
Николай кивнул. Да, Москва была не самым безопасным местом для жизни, это он знал по собственному опыту.

- А у вас тут Крюгер людей калечит, - ляпнул он.

- Не людей, - поправил его Шериф, - а преступников. В основном, тех самых бандитов, от которых в Москве жизни нет. И то в основном пришлых, которые не знают, что у нас тут за порядки. Приедут, увидят фермы и лезут грабить. Или вымогательством заниматься. Тут-то мы их и пресекаем. А в самом городе преступность почти на нуле. Я когда своим коллегам на форуме статистику показываю, они мне завидуют все! Тут даже бытовухи – и той почти нет. Да и откуда ей взяться-то. Тут если у кого-то в семье что-то – надает супруге по заднице, ну или она ему, и все – и он пар спустил, и она довольна.

Николай хмыкнул.

- Надо подумать.

- Да ты подумай, подумай. Чтобы стать гражданином, надо чтобы за тебя два человека поручились. И взнос внести. Двух человек найдем запросто. Взнос... тетя твоя пособит. Да и банк кредит даст. С удовольствием даст, когда узнает, что ты на Станции работать будешь. Я с директором банка поговорю – льготный процент у тебя будет. Все будет. А город у нас замечательный. Девушку себе найдешь. Нет проблем. Если мало будет девушки, рабыню купишь. Две рабыни. Подумай, а?

- Ладно, ладно, - сказал Николай, - подумаю.

- Ну, смотри. Как надумаешь, мне скажи или Марго. Подожди, я сейчас схожу, проверю все, закрою, и отвезу тебя.

Шериф плавно повернулся и нырнул в дверь быстрым движением. Николай посмотрел вверх, на звезды. Видно было не слишком хорошо, мешало электрическое освещение, прям как в Москве. Николай хмыкнул. А вот, кстати, что ему делать в Москве? Опять рассылать резюме, ходить на собеседования, жить у мамы до тех пор, пока он не начнет снимать квартиру... А что дальше? Арендная плата будет съедать треть, а то и половину зарплаты, так что не получится ничего откладывать. Собственную квартиру купить – перспектива практически нереальная. Разве что удастся выбиться в топ-менеджеры, но это вряд ли. Опять отправиться в разъезды по городам? Надоело. А здесь вполне может оказаться и работа интересной, и зарплата вполне на уровне, и цены здесь наверняка ниже, чем в Москве. И спокойнее... Да, но с другой стороны – рабы, публичные экзекуции... нет, оставаться в этом городе извращенцев решительно невозможно!

Шериф появился на крыльце бесшумно, как будто соткался из воздуха. На лице его читалось некоторое удивление.

- Слушай, там Лена... хочет с тобой поговорить.

- Да?

- Ага. Сказала мне, когда я к ней заглянул. Давай, заходи, попробуй ее отговорить. Жалко ведь девку. Сама не понимает, на что идет.

Николай вернулся в ту комнату, где за решеткой сидела Элеонора.

- Пришел? Хорошо, молодец, - в ее голосе все так же звенела ирония. - Я хотела все это завтра сказать Марго перед судом, но лучше я тебе сейчас скажу, а ты ей передай. А с ней я говорить не хочу.

Она глубоко вздохнула.

- Значит, так. Слушай и запоминай. Помнишь, когда мы встретили тебя на вокзале, что Марго сказала в машине?

- Да, помню. Чтобы я к тебе не приставал.

- А еще?

- Да все вроде...

- Нет, она сказала, что я если я к тебе полезу, то ты должен ей об этом сказать. Помнишь?

- Ээээ... ну да... кажется, было такое.

Элеонора неожиданно подалась назад и, сжав кулаки, выкрикнула:

- Да, было, было! Она это сказала! Мне! При тебе! Она решила, что я изменю ей только потому, что у нас в доме появился ты! Что я как последняя... последняя... тварь кинусь тебе на шею только потому что у тебя есть яйца и член, а у Марго нет! Меня в жизни так не унижали, так не оскорбляли... так... так...

Элеонора уже чуть ли не плакала.

- Но почему ты сразу не сказала... тогда, в машине..., - Николай опять начал чувствовать себя как в дурном сне.

- Да потому что у меня был шок! Потому что я не ожидала от Марго такой подлости! Такой... такой... Она растоптала наши отношения, ты понимаешь? Да нет, что ты можешь понимать! Я хочу ей отомстить и я ей отомщу!

- Это ты вот так мстишь?! Подставляешь себя под порку? Да это же...

- Что? Что это? Скажи! Безумие? Да, безумие. Я сумасшедшая! И это она сделала меня такой. Это Марго свела меня с ума... О, как она бросила эти слова. «А если Элеонора начнет к тебе клеится». Я неделю, целую неделю кручу эти слова у себя в голове! Я засыпаю с ними и просыпаюсь с ними. Я не могу работать, не могу есть, не могу... ничего не могу! Я должна отомстить ей!

- Но ты бы могла... ну не знаю... сама ее выпороть, например.

- Я? Выпороть Марго? - Элеонора расхохоталась. - Нет, ты действительно ничегошеньки не понимаешь. Я – нижняя. И я всегда ей буду. Я не смогу ударить свою верхнюю. Ни за что и никогда. Нет, я не могу ударить ее, но я могу причинить ей боль другим способом. Ты передашь ей мои слова. И завтра, когда она придет на площадь... когда палач будет хлестать мое тело... Каждый удар будет ударом по ней. С каждым моим криком ее  совесть будет вонзать в ее сердце раскаленный нож. А я буду кричать громко, я не буду терпеть. И когда меня унесут с помоста, я буду знать, что я отомщена! О, как это будет прекрасно.

Элеонора в экстазе полузакрыла глаза и начала слегка раскачиваться. Ее щеки раскраснелись, руки судорожно вцепились в прутья, дыхание участилось. Николай неожиданно почувствовал, что ее возбуждение начинает передаваться  и ему. «Нет, надо бежать отсюда. Бежать, бежать, бежать. Из участка, из города... Как можно скорее».

- Я... я передам... да, обязательно..., - и с этими словами Николай быстрым шагом вышел.
Шериф ждал его снаружи, возле своей машины. Посмотрев на Николая, он хмыкнул, но ничего не сказал, только махнул рукой на боковое сиденье. Николай залез в машину и пробормотал:

- Сумасшедший город, просто сумасшедший.

Шериф взгромоздил свое крупное тело на сиденье, захлопнул дверцу и завел мотор.

- Похоже, не удалось ее отговорить, - произнес он.

Николай покачал головой.

- Ну, я особо и не рассчитывал, но все же... А ты знаешь, как Ленка с твоей тетей познакомилась?

- Нет.

- Ленка тогда в полиции работала... Ну как работала... бумагами в основном занималась, кофе варила, дежурила. Иногда патруль-шматруль, хех. У нас тут  и патрулировать-то нечего. Так, проехать на машине по улицам, создать видимость. Вот во время патруля она где-то Марго и углядела. Уж не знаю, что там да как, но прицепилась Ленка к ней, обвинила, что та типа за рулем пьяная. Марго, естественно, потребовала экспертизы, слово за слово, Ленка ее арестовала и в участок привезла. Посадила в ту самую клетку, где она сейчас сама сидит. Наорала на нее, обыск устроила... Утром я приезжаю, мне дежурный докладывает: «так и так, сидит в кутузке гражданка, ночью привезли», и все детали пересказывает. Я, конечно, зову Ленку, говорю ей: ты что за беспредел творишь, ты зачем ее сюда привезла, почему не в больницу на экспертизу, ты хочешь, чтобы она в суд подала, хочешь, чтобы мне неприятности были. А она мнется вся, виновата, говорит, заслужила наказание. Я Ленку хватаю и к Марго. Говорю, вы уж, пожалуйста, шум не поднимайте, это у нас сотрудница молодая, неопытная, мы ее накажем. Та – да, конечно, наказать ее и построже, и я сама хочу посмотреть, как ее драть будут. Розгами солеными! Ленка кивает послушненько, говорит, наказать, обязательно надо наказать и чтобы при свидетелях, пусть будет, как гражданка решила и пусть она на это посмотрит. Я думаю, ладно, пусть друг с другом разбираются, в бабские конфликты лучше не лезть. Позвал сержанта, говорю – отведи Лену в подвал и всыпь ей розог. Он – сколько? Я говорю – вот видишь гражданку? Она с вами пойдет и распорядится. Как она скажет: «хватит», тогда, значит, хватит. Он под козырек и увел их. Потом, значит, через полчаса где-то заходит ко мне в кабинет, говорит: «Приказание выполнено» и выражение у него на лице такое... озорное, не, даже не озорное, блудливое! Вот. Я его спрашиваю, что там было. А он и говорит, так и так, привел, разложил, заголил и давай, значит, нахлестывать. Ленка повизгивает, как ей и положено. Гражданка смотрит и улыбается, как кошка на сметану. А он, значит, хлещет и хлещет и хлещет, чего ему – он приказ выполняет. Хлестал, говорит, долго, устал аж. И Ленка уже орать начала, и задница у нее вся распухла, аж чуть ли не кровь появилась. Ну тут гражданка ее пожалела, ладно, говорит, хватит с нее, Ленка встает, подходит к гражданке, приобнимает ее за шею и говорит: «А не могли бы вы, дорогая гражданка, помочь мне смазать поврежденные места кремом, а то я сама не дотянусь?». Та ей: «ну ты и нахалка!». Ленка: «ой, да еще какая». Сели они к Марго в машину и уехали. Вот такие дела. Любовь с первого взгляда, понимаешь!

- А-хре-неть, - с чувством произнес Николай.

- Да, сумасшедший город, сумасшедший.  Все, приехали, стоп-машина. Вылезай.

 

***

 

Когда Николай спустился с рюкзаком по лестнице, в гостиной его уже ждали выстроившиеся в ряд девушки. Каждая подошла и поцеловала его на прощание – с нежностью и страстью. Николай чувствовал себя неуютно – да, он привык к расставаниям со временными подружками, но еще никогда ему не приходилось расставаться сразу с тремя.

Маргарита должна была подъехать с минуты на минуту – она опять была в больнице у Элеоноры. Николай ездил вместе с ней на следующий день после экзекуции и до сих пор вздрагивал, когда вспоминал, как они вошли в палату и он увидел лежащую на животе Элеонору – бледную и осунувшуюся, с обострившимися чертами лица. Тетя объяснила, что после телесных наказаний обезболивающих не дают, только дезинфицируют раны и все. Увидев Элеонору, тетя тихо заплакала, встала перед кроватью на колени и очень осторожно обняла подругу. Николай остро ощутил, что он здесь – третий лишний, и больше в больницу он не ездил.

Слова Элеоноры он передал тете утром, перед тем, как она поехала в суд. Она выслушала молча, а когда Николай начал путано извиняться за то, что случайно влез в их отношения и привел к такой ситуации, она махнула рукой и сказала:

- Да ты-то тут причем.

Николай только вздохнул, на самом деле он не чувствовал никакой вины за собой, а извинялся просто потому, что надо же что-то говорить, а что тут скажешь? Он хотел поехать на судебное заседание и экзекуцию, чтобы поддержать тетю, но та сказала «не стоит» и добавила «со мной Нина будет, если что, нашатырем откачает». Так он и остался дома.  Сразу после отъезда Марго на него набросились с расспросами встревоженные служанки, он им честно рассказал о том, что произошло. Лида хмыкнула и пробормотала что-то вроде «с жиру бесятся», Полина и Ши дружно заохали и запричитали.

Марго приехала после экзекуции в сопровождении Нины. Когда она вошла, Николай слегка содрогнулся. Такой тетю он никогда не видел. Застывшее лицо, растерянность и судорожность в движениях, как будто это не Элеонору, а ее пороли на площади перед театром. Она не сказал ни слова, а сразу же ушла к себе в комнату и заперлась. Нина осталась стоять в холле. Николай подошел к ней и спросил:

- Как... ээээ... там... ну, это...?

- Жить будет, - с неожиданным остервенением в голосе ответила та, - ничего с ней не сделается... Сука, никогда ей не прощу, что она с Марго сделала. Говорила же ей, не связывайся ты с этой психической!

После этих слов она яростно взмахнула сумочкой и вышла. Николай ошеломленно покачал головой.

С тех пор прошло уже три дня. Он опять размышлял над предложением Шерифа и оно казалось ему все более заманчивым. В конце концов, давно уже пора было где-то осесть, перестать мотаться из города в город. Егорепалатинск на первый взгляд казался не слишком-то хорошим местом для этого, и на второй взгляд тоже, но если подумать... Работа на термоядерном реакторе – это интересно, престижно, это хорошо оплачивается, в конце концов. Снять квартиру здесь наверняка можно гораздо дешевле, чем в Москве. Да, город маленький, конечно, но обустроенный, тихий и безопасный. А участвовать в здешних странных играх он вовсе не обязан... Хм, а если у них на Станции тоже порку практикуют в качестве наказания для сотрудников. Могут ведь? Могут. Да еще как. И что тогда? Но зато это станция, это ученая среда, а ему еще со школы так хотел поработать среди настоящих ученых... Он все больше запутывался во всевозможных «с одной стороны», «с  другой стороны» и так далее. Впрочем, в любом случае сначала стоило съездить в Москву к матери, пожить у нее пару недель, посмотреть, какие там есть перспективы, а потом уже принимать окончательное решение.

С улицы раздался гудок. Николай забросил рюкзак на плечо и вышел из дома. Устроившись на переднем сиденье, он первым делом спросил:

- Как она?

- Да ничего, привет тебе передает, - Маргарита улыбнулась, - доктора говорят – завтра можно будет домой забирать.

- Хорошо.

Николай про себя порадовался тому, что тетя сейчас выглядит гораздо живее и веселее. 

- А все-таки жалко, что ты уезжаешь. Остался бы. Нашли бы тебе работу, комнату бы снял...

- Мммм, - нерешительно промычал Николай.

- Это ты из-за Элеоноры, да? Ты пойми, она сама решила себе эту пакость устроить. Напридумывала себе невесть что... сильных ощущений захотела, дурочка! Вот и получила ощущений. И я тоже, вместе с ней. Не суди по этому делу о нашем городе, пожалуйста. И подумай, подумай. Мы будем тебе всегда рады. Я, Элеонора, девчонки наши. Они уже небось ждут не дождутся, когда ты снова приедешь.

Николай кивнул, не зная, что сказать.

На платформе, перед тем, как он сел в поезд, тетя обняла его на прощание и ободряюще улыбнулась. Николай поднялся в тамбур и оглянулся еще раз, посмотрел на тетю, на вокзал и еще раз задумался над тем, стоит ли возвращаться в этот невероятный, сумасшедший и в то же время такой притягательный вольный город.